Коллекционер Проклятых
По просьбе написал фик по Вайсам.Давно. Просили что-то доброе.
]
Ангел
читать дальше«Я – ангел!»
«Интересная мысль». – Она каплей чистой воды капнула в мутные раздумья Шульдиха. «А мне очень мутно, истерично и мрачно-безвыходно,» - подумал немец, проходя мимо обычно жилого здания, точнее, его обычного подвального окна. – «Мне очень мутно, а тут… такая убежденность!»
«Мне стало… Нет, не интересно. Просто слушать чужой бред все же лучше, чем бесконечно обдумывать свой».
Он подошел к закрытому ставнями окну. Судя по мыслям, в комнате было двое. Нет, трое, но одно сознание было агонией на грани смерти, причем такой мучительной, что даже привычный ко многому немец отшатнулся. Второе… О! хрестоматийный маньяк, звезда «Молчания ягнят» и мечта психиатра – одна штука. Ну прямо из учебника: внешне образцовый тихий бухгалтер, а в душе… Эти самые душевные порывы как раз сейчас тошнотворной волной разливались по комнате. И в них барахтался, держась из последних сил… «Упс, нечаянная радость,» - пропел Шульдих, узнав в еще одной жертве Оми Тцукиено.
«Я – Ангел, и потому ваш газ на меня не действует. Меня прислали… Нет, прислал наш Бог, чтобы наставить вас на путь истинный. Чтобы вы могли заслужить прощение! – соловьем разливался мелкий Вайс, уже, кажется, сам поверивший в это, а еще он верил, что сигнал о помощи давно дошел до Айи всех остальных. Что они вот-вот придут, уничтожат этот ужас, развяжут веревки и вообще снимут его наконец со стены. И не будет этой жути, этой стонущей в углу кучи и этого запаха, от которого голова, наверное, скоро просто взорвется.
…Ух ты ж! А еще этот газ вызывает такие галлюцинации, что мало не покажется. Ну, у маньяка респиратор – ему и без газа хорошо. А вот как Белые Охотники отпустили в этот ад малявку?! А-а…
Шульдих еще немного порылся в чужих мыслях. Оми должен был всего лишь привести их к логову этого милого дяди. Только они не знали о его любви к галлюциногенам и нелюбви к одежде на своих жертвах. Так что последнее слово техники сейчас исправно посылает координаты работникам катаны и удавки. Вот только координаты чего..?
А парню действительно плохо. Очень плохо, хреново, прямо скажем. Ну прямо как мне. Только я не ощущаю себя Ангелом. Ха. Даже демоном. Так, тварью, изгнанной из ада, который был очень уютен, когда хозяин любит своего… Я представил Цербера, которого обозленный Харон пинками выгоняет из адских врат. Его непонимание и отчаяние – Как?! За что?!! В аду было так тепло!!!
Черт. Я нечаянно. Что? Слишком громко подумал? И теперь в комнате…
- Хэ-э-э, малыш, да я даже крылышки вижу! – Ох, он снял респиратор, маньяк… - Вот только я уже слишком грешен. – Наслаждение от изрезанной кучи, бывшей недавно десятилетним мальчишкой, просто непередаваемо. – И мне хорошо-о-о…. А ангелочкам место в аду-у-у-у..! – Как на своей ощущаю на щеке Тцукиено вонючую слюну.
– И сейчас здесь будет ад! Я стану поводырем своему спасителю! – Дикий смех и отчаяние, нет, отчаянное желание спасти… Черт! Не себя, а уже отмучившегося ребенка и эту мразь, и… всех! Если бы все были счастливы!.. Поразительно, его сейчас порежут на кусочки… нет, зажарят! В мыслях маньяка огонь… Ну да, в аду же должно быть жарко, и он сейчас создаст его сам. Пусть сгорит все! Он сам, Тцукиено и… Весь многоэтажный дом за компанию! Да у него ж здесь бензин!..
Я стою, как истукан, перед закрытым ставнями окном и слушаю дикую чушь урода, которому не должно быть места даже в моем мире, тихий плеск разбрасываемого на манер святой воды бензина, тихие всхлипы… Ощущая отвратительное безумие, жалость и… радость! Да, мелкому жаль не себя, а того мальчика, которого не смог спасти, и он рад, что хотя бы так справится с изувером и другие будут живы, они уж точно будут спасены… «Да он и правда считает себя Ангелом! А еще жар и слюнявые, требовательные прикосновения проводника… Ад уже близок, зато все остальные не умрут!!.
Прямо с места – может ли газ действовать через мысли? – кидаюсь плечом на ставни и, кувыркнувшись, встаю посреди настоящего ада. По стенам – изящно украшенные мелкими языками пламени портьеры. Настоящий камин, как окно в мир, из которого любящий, нет, любивший Брэд… нет, Харон изгнал… И, только встав, тут же падаю обратно на тлеющий ковер. Решетка, на которой был растянут… все равно кто, окно оказалось под самым потолком… и дикая боль в бедре. До чего же твердые в аду решетки, или Цербер никогда не умел летать? Я привык к боли, но никогда в жизни ничего себе не ломал. Одно движение, в бедре хрупнуло, и… Больно-о-о!!! А впереди что-то светлое, накрытое мерзостью, дрянью! Путь по искрящемуся ковру к этому задавленному свету такой длинный и… Бо-о-ольно!! Один удар по… почки? Ну, по чему попал уж…Мразь оборачивается только затем, чтобы я схватил его за волосы и бил, бил, бил. Пока его голова не превращается в нечто, растущее из мертвого уже тела. Только тогда встречаюсь взглядом с огромными, подсвеченными слезами глазами. Ребенок смотрит на меня и улыбается тихой, нежной улыбкой… ангела?! Я их никогда не видел, но…
«Ты не из ада,» - шепчут разбитые улыбающиеся губы.
Ты сам себе все это придумал…
Встаю перед ним на одно колено, левая нога – сплошная боль, и рву веревки. Тело бессильно валится мне в руки. Дико кричу от боли и падаю на спину. Вот так хорошо… Растягиваюсь на ковре, ощущая на себе теплое существо. И, наверное, уже вижу крылышки… Его глаза близко-близко, и шепот прямо в губы: «…Ты не более зло, чем многие другие. Ты ведь простил, давно простил его…»
«Что? Они читает мысли?!»
«И тебе давно простили…и очень хотят обнять… просто это ваша гордость…И вы так боитесь друг другу довериться… И ему будет плохо без тебя… Он слишком замкнутый, чтобы тебе это сказать!..»
Хорошо… Как же хорошо… Обнимаю ангела и ласково глажу по волосам. Спасибо тебе, маленький, спасибо. Ты прав. Ты во всем прав. Я сам создал себе имидж. Создал оболочку зла для защиты от зла окружающих. И теперь плачу за слишком вросшую маску. Тоже сам. И мне тоже будет очень плохо без него… Как же хорошо. Спокойно. Только очень уж жарко…
«А сейчас мы умрем, а мне очень не хочется умирать… Мне страшно…» - и он уткнулся заплаканным лицом мне в шею.
«О! Да мы горим! Бензина было немного, но этого хватило на меблировку… И хватит на нас! В кармане давит бесполезная мобилка – я не знаю адреса, а от неожиданно (ну да, не ожидали, при пожаре-то!) появившегося дыма я уже вообще плохо соображаю. Нахожу глазами дверь. Но до нее целый ковер и бесконечность ступенек. Встаю, нет, вползаю на одно колено. Ангел, задыхающееся солнышко, обнимает меня за шею:
-Помоги мне. Пожалуйста, ты же не злой…
- Да, да, держись только так…
Ползу, хрипло ору от боли в чертовой ноге и продолжаю ползти боком до безмерно далекой двери. Рывок. Моя ругань. Еще рывок. «Ты только не разжимай рук, ладно..?» Привет ступеньки, какие ж вы высокие, такими высокими ваши сестрички были только один раз – тогда я та-а-ак нажрался с горя… Рывок и мат. Рывок и мат. «…Я вытащу, ты держись только!» - сам смеюсь над своей глупостью и где-то на пятой ступеньке посылаю мысленный сигнал всем, кто есть поблизости: пожар, блин!! Сгорим к чертям! Нет, вы сгорите к чертям!..
Еще пять ступенек ругани и боли, и я всем телом врезаюсь в дверь. Закрытую. Без ручки. С одной замочной скважиной. Ангел, окончательно превратившийся в котенка Вайс, висит у меня на шее в полузабытьи, и я его понимаю. Ад, превратившись в банальный пожар (это, видимо, выветрился газ), уже почти рядом. Нас спасает то, что лестница каменная, а комната очень большая. Но это мелочи. Через окно выветрился или еще куда-то пропал газ – но оно слишком маленькое. Это значит, что если мы не сгорим, то уж точно задохнемся. Что мы вообще-то и делаем. Сейчас… Еще раз бьюсь о дверь. Больно. Биться, кашлять, дышать. Обнимаю котенка. Может, хоть он доживет до помощи. Мне снова легко и хорошо. Теперь уже, похоже, насовсем. Я все простил, и я не один. Хорошо!!! Последний раз чуть-чуть стукаюсь в дверь. Так, для отчета… кому-нибудь. Стукаюсь в обнимку с Вайсом и, засыпанный ее обломками, вырубаюсь.
- Это ты?!
- Я могу уйти.
- Нет, что ты!!! Я…
- Знаю. Я тоже…
- И я знаю…
- Опять в мысли лезешь?!!
- Нет, что ты, родной. Мне это рассказал… ангел.
- Эй, Оми, да у тебя появился поклонник!
- Главное, не говорить обо всем этом начальству. И Манкс. Ты понял, Кен?
- Конечно.
- Я не доверяю Шварц. Это подвох. Мы должны доложить всю правду.
- Айя!! Ну надо же раз в столетие довериться и Шварц. И вообще, любой должен доверять хоть кому-то в этой жизни, так? Поверь хоть раз. Хоть мне. Правда вообще не всегда полезна. Просто поверь…
На тумбочке в палате Оми Тцукиено стоял огромный торт, а сбоку к нему жался букетик подснежников с запиской: «Я верю в ангелов, мелкий». Оми Тцукиено улыбался
]
Ангел
читать дальше«Я – ангел!»
«Интересная мысль». – Она каплей чистой воды капнула в мутные раздумья Шульдиха. «А мне очень мутно, истерично и мрачно-безвыходно,» - подумал немец, проходя мимо обычно жилого здания, точнее, его обычного подвального окна. – «Мне очень мутно, а тут… такая убежденность!»
«Мне стало… Нет, не интересно. Просто слушать чужой бред все же лучше, чем бесконечно обдумывать свой».
Он подошел к закрытому ставнями окну. Судя по мыслям, в комнате было двое. Нет, трое, но одно сознание было агонией на грани смерти, причем такой мучительной, что даже привычный ко многому немец отшатнулся. Второе… О! хрестоматийный маньяк, звезда «Молчания ягнят» и мечта психиатра – одна штука. Ну прямо из учебника: внешне образцовый тихий бухгалтер, а в душе… Эти самые душевные порывы как раз сейчас тошнотворной волной разливались по комнате. И в них барахтался, держась из последних сил… «Упс, нечаянная радость,» - пропел Шульдих, узнав в еще одной жертве Оми Тцукиено.
«Я – Ангел, и потому ваш газ на меня не действует. Меня прислали… Нет, прислал наш Бог, чтобы наставить вас на путь истинный. Чтобы вы могли заслужить прощение! – соловьем разливался мелкий Вайс, уже, кажется, сам поверивший в это, а еще он верил, что сигнал о помощи давно дошел до Айи всех остальных. Что они вот-вот придут, уничтожат этот ужас, развяжут веревки и вообще снимут его наконец со стены. И не будет этой жути, этой стонущей в углу кучи и этого запаха, от которого голова, наверное, скоро просто взорвется.
…Ух ты ж! А еще этот газ вызывает такие галлюцинации, что мало не покажется. Ну, у маньяка респиратор – ему и без газа хорошо. А вот как Белые Охотники отпустили в этот ад малявку?! А-а…
Шульдих еще немного порылся в чужих мыслях. Оми должен был всего лишь привести их к логову этого милого дяди. Только они не знали о его любви к галлюциногенам и нелюбви к одежде на своих жертвах. Так что последнее слово техники сейчас исправно посылает координаты работникам катаны и удавки. Вот только координаты чего..?
А парню действительно плохо. Очень плохо, хреново, прямо скажем. Ну прямо как мне. Только я не ощущаю себя Ангелом. Ха. Даже демоном. Так, тварью, изгнанной из ада, который был очень уютен, когда хозяин любит своего… Я представил Цербера, которого обозленный Харон пинками выгоняет из адских врат. Его непонимание и отчаяние – Как?! За что?!! В аду было так тепло!!!
Черт. Я нечаянно. Что? Слишком громко подумал? И теперь в комнате…
- Хэ-э-э, малыш, да я даже крылышки вижу! – Ох, он снял респиратор, маньяк… - Вот только я уже слишком грешен. – Наслаждение от изрезанной кучи, бывшей недавно десятилетним мальчишкой, просто непередаваемо. – И мне хорошо-о-о…. А ангелочкам место в аду-у-у-у..! – Как на своей ощущаю на щеке Тцукиено вонючую слюну.
– И сейчас здесь будет ад! Я стану поводырем своему спасителю! – Дикий смех и отчаяние, нет, отчаянное желание спасти… Черт! Не себя, а уже отмучившегося ребенка и эту мразь, и… всех! Если бы все были счастливы!.. Поразительно, его сейчас порежут на кусочки… нет, зажарят! В мыслях маньяка огонь… Ну да, в аду же должно быть жарко, и он сейчас создаст его сам. Пусть сгорит все! Он сам, Тцукиено и… Весь многоэтажный дом за компанию! Да у него ж здесь бензин!..
Я стою, как истукан, перед закрытым ставнями окном и слушаю дикую чушь урода, которому не должно быть места даже в моем мире, тихий плеск разбрасываемого на манер святой воды бензина, тихие всхлипы… Ощущая отвратительное безумие, жалость и… радость! Да, мелкому жаль не себя, а того мальчика, которого не смог спасти, и он рад, что хотя бы так справится с изувером и другие будут живы, они уж точно будут спасены… «Да он и правда считает себя Ангелом! А еще жар и слюнявые, требовательные прикосновения проводника… Ад уже близок, зато все остальные не умрут!!.
Прямо с места – может ли газ действовать через мысли? – кидаюсь плечом на ставни и, кувыркнувшись, встаю посреди настоящего ада. По стенам – изящно украшенные мелкими языками пламени портьеры. Настоящий камин, как окно в мир, из которого любящий, нет, любивший Брэд… нет, Харон изгнал… И, только встав, тут же падаю обратно на тлеющий ковер. Решетка, на которой был растянут… все равно кто, окно оказалось под самым потолком… и дикая боль в бедре. До чего же твердые в аду решетки, или Цербер никогда не умел летать? Я привык к боли, но никогда в жизни ничего себе не ломал. Одно движение, в бедре хрупнуло, и… Больно-о-о!!! А впереди что-то светлое, накрытое мерзостью, дрянью! Путь по искрящемуся ковру к этому задавленному свету такой длинный и… Бо-о-ольно!! Один удар по… почки? Ну, по чему попал уж…Мразь оборачивается только затем, чтобы я схватил его за волосы и бил, бил, бил. Пока его голова не превращается в нечто, растущее из мертвого уже тела. Только тогда встречаюсь взглядом с огромными, подсвеченными слезами глазами. Ребенок смотрит на меня и улыбается тихой, нежной улыбкой… ангела?! Я их никогда не видел, но…
«Ты не из ада,» - шепчут разбитые улыбающиеся губы.
Ты сам себе все это придумал…
Встаю перед ним на одно колено, левая нога – сплошная боль, и рву веревки. Тело бессильно валится мне в руки. Дико кричу от боли и падаю на спину. Вот так хорошо… Растягиваюсь на ковре, ощущая на себе теплое существо. И, наверное, уже вижу крылышки… Его глаза близко-близко, и шепот прямо в губы: «…Ты не более зло, чем многие другие. Ты ведь простил, давно простил его…»
«Что? Они читает мысли?!»
«И тебе давно простили…и очень хотят обнять… просто это ваша гордость…И вы так боитесь друг другу довериться… И ему будет плохо без тебя… Он слишком замкнутый, чтобы тебе это сказать!..»
Хорошо… Как же хорошо… Обнимаю ангела и ласково глажу по волосам. Спасибо тебе, маленький, спасибо. Ты прав. Ты во всем прав. Я сам создал себе имидж. Создал оболочку зла для защиты от зла окружающих. И теперь плачу за слишком вросшую маску. Тоже сам. И мне тоже будет очень плохо без него… Как же хорошо. Спокойно. Только очень уж жарко…
«А сейчас мы умрем, а мне очень не хочется умирать… Мне страшно…» - и он уткнулся заплаканным лицом мне в шею.
«О! Да мы горим! Бензина было немного, но этого хватило на меблировку… И хватит на нас! В кармане давит бесполезная мобилка – я не знаю адреса, а от неожиданно (ну да, не ожидали, при пожаре-то!) появившегося дыма я уже вообще плохо соображаю. Нахожу глазами дверь. Но до нее целый ковер и бесконечность ступенек. Встаю, нет, вползаю на одно колено. Ангел, задыхающееся солнышко, обнимает меня за шею:
-Помоги мне. Пожалуйста, ты же не злой…
- Да, да, держись только так…
Ползу, хрипло ору от боли в чертовой ноге и продолжаю ползти боком до безмерно далекой двери. Рывок. Моя ругань. Еще рывок. «Ты только не разжимай рук, ладно..?» Привет ступеньки, какие ж вы высокие, такими высокими ваши сестрички были только один раз – тогда я та-а-ак нажрался с горя… Рывок и мат. Рывок и мат. «…Я вытащу, ты держись только!» - сам смеюсь над своей глупостью и где-то на пятой ступеньке посылаю мысленный сигнал всем, кто есть поблизости: пожар, блин!! Сгорим к чертям! Нет, вы сгорите к чертям!..
Еще пять ступенек ругани и боли, и я всем телом врезаюсь в дверь. Закрытую. Без ручки. С одной замочной скважиной. Ангел, окончательно превратившийся в котенка Вайс, висит у меня на шее в полузабытьи, и я его понимаю. Ад, превратившись в банальный пожар (это, видимо, выветрился газ), уже почти рядом. Нас спасает то, что лестница каменная, а комната очень большая. Но это мелочи. Через окно выветрился или еще куда-то пропал газ – но оно слишком маленькое. Это значит, что если мы не сгорим, то уж точно задохнемся. Что мы вообще-то и делаем. Сейчас… Еще раз бьюсь о дверь. Больно. Биться, кашлять, дышать. Обнимаю котенка. Может, хоть он доживет до помощи. Мне снова легко и хорошо. Теперь уже, похоже, насовсем. Я все простил, и я не один. Хорошо!!! Последний раз чуть-чуть стукаюсь в дверь. Так, для отчета… кому-нибудь. Стукаюсь в обнимку с Вайсом и, засыпанный ее обломками, вырубаюсь.
- Это ты?!
- Я могу уйти.
- Нет, что ты!!! Я…
- Знаю. Я тоже…
- И я знаю…
- Опять в мысли лезешь?!!
- Нет, что ты, родной. Мне это рассказал… ангел.
- Эй, Оми, да у тебя появился поклонник!
- Главное, не говорить обо всем этом начальству. И Манкс. Ты понял, Кен?
- Конечно.
- Я не доверяю Шварц. Это подвох. Мы должны доложить всю правду.
- Айя!! Ну надо же раз в столетие довериться и Шварц. И вообще, любой должен доверять хоть кому-то в этой жизни, так? Поверь хоть раз. Хоть мне. Правда вообще не всегда полезна. Просто поверь…
На тумбочке в палате Оми Тцукиено стоял огромный торт, а сбоку к нему жался букетик подснежников с запиской: «Я верю в ангелов, мелкий». Оми Тцукиено улыбался
@темы: Мои стихи
-
-
13.01.2007 в 12:13абсолютно верно.
-
-
13.01.2007 в 15:43Это точно.
Хорошо написано, цепляет.
-
-
14.01.2007 в 02:26Многие считают, что доверять надо ТОЛЬКО самому себе. У каждого есть выбор. Я самодостаточен, и все же давно перестал бороться с этой своей чертой: доверять тем, кто близок.
-
-
14.01.2007 в 02:27Благодарю. Улыбнулся.Потом, быть может, вывешу еще один.
-
-
14.01.2007 в 12:16Я с удовольствием почитаю.
-
-
14.01.2007 в 13:20в подростковый период большая часть людей (особенно, из какой-либо тусовки) считают (или кидают понты), что доверять нужно только себе. С возрастом понимаешь, что это глупо. И, наоборот, счастлив тем, что у тебя есть кто-то, кому можно довериться.
Хотя может, это, в принципе и правильно. В юном возрасте еще не умеешь разбираться в людях, и можно ой-как здорово ушибиться, доверившись не тому.
-
-
17.01.2007 в 20:19Улыбнулся. Набивание шишек характерно и для более взрослых людей.
-
-
18.01.2007 в 13:22для всех! ;]
Но все же взрослые легче переносят боль от ударов.